ТЕКСТЫ ДРЕВНИХ АВТОРОВ
"ПАПИРИЙ ПРЕТЕКСТАТ" - "ГОСУДАРСТВЕННЫЙ" МАЛЬЧИК
В жизни древнего Рима произошел один интересный случай. Этот случай Авл Гелий, римский писатель II века н.э., поместил в своих сочинениях под названием "Аттические заметки". История связана с мальчиком Папирием по прозвищу Претекстат, что значит носящий тогу с пурпурной каймой.*
Авл Геллий взял эту историю из речи Катона. Катон произнес ее на суде против Гальбы. Хочу рассказать вам о ситуации, в которой была упомянута история о Папирие. Кто такой Катон и кто такой Гальба? Марк Порций Катон Старший, знаменитый оратор, жил в Риме во II веке до н.э., в юности занимался сельским хозяйством и одновременно военным делом. Уже в 17 лет он имел множество ран, после сражения с Ганнибалом. Но затем стал государственным деятелем и выступал на римском форуме безвозмездным защитником обвиняемых. А Гальба, враг Катона, будучи наместником в одной из римских провинций, перебил или продал в рабство 7 тыс. лузитан*, перешедших на сторону римлян. Поэтому Катон написал речь против Гальбы и выступил против него на суде. Но хитрый Гальба выдвинул собственную версию произошедшего. В этой речи он признал, что приказал своим воинам перебить лузитан, находившихся поблизости. Однако это произошло потому, что лузитаны притворяясь будто желают мира, на деле собирались совершить нападение на его войско. Он догадался об их агрессивных намерениях, видя, что враги, согласно принятому у них обычаю, принесли в жертву лошадь и человека (Liv., per. 49; Gell., I, 12, 17, речь Катона; с ней перекликаются слова Аппиана: «Вероломство покарав вероломством»). В свое оправдание он припомнил нарушение лузитанами некоего договора. Поэтому у своих слушателей в Риме он поначалу явно снискал доверие. Однако, выступление Катона резко изменило настроение народа не в пользу Гальбы, который понял, что просто так не отвертеться и первый в истории прибегнул к новому способу защиты (в римские времена обвиняемые были сами себе адвокатами). Он воззвал к состраданию. Признав себя виновным, он вывел на середину своих несовершеннолетних сыновей и находившегося еще в нежном возрасте Квинта, сына его недавно скончавшегося родственника. Он поручил их римскому народу в случае своего осуждения, делая вид, что пишет завещание. Казалось, будто счастье детей уже разрушено. Гальбе удалось растрогать римский народ, но не все подверглись состраданию. Однако, он был признан невиновным. Видимо, Гальба откупился своим богатством. И все же в памяти народа он остался счастливчиком, сыгравшим на жалости. Во время такой психологической игры на этом суде Катон и упомянул историю о Папирии. Предлагаю как один из вариантов свой перевод:
------------------------------------------
Папирий Претекстат
В Риме был такой обычай: сенаторы вступали в курию вместе со своими сыновьями, которые еще носили претексту, тогу с пурпурной каймой. Однажды в сенате обсуждалось какое-то весьма важное дело, и когда пришлось его отложить на следующий день, было решено, никому ничего не рассказывать, пока не выйдет постановление. Мать одного мальчика по имени Папирий начала расспрашивать сына, что же за вопрос такой обсуждался в сенате. На что Папирий ответил, что должен молчать, и никто не может никому ничего сказать, от чего женщина еще больше распалилась желанием услышать правду и начала еще яростнее расспрашивать сына. Тогда мальчик решил прибегнуть к веселой милой выдумке и рассказал о вопросе, якобы поставленном в сенате. Что представляется полезнее: одному мужу иметь две жены или одной – двух мужей? Заслышав это, мать душой оробела, в страхе и трепете вышла из дому и тут же рассказала услышанное другим матронам ***.
На следующий день пришла в сенат толпа матерей из многих семей. Они обрушили волны плача и рыданий на бедных сенаторов, выкрикивая просьбу, чтобы одна выходила за двоих, а не две за одного. Сенаторам, в это время входящим в курию, оставалось только недоумевать и удивляться такой просьбе, и насколько женщины могут быть распущенными. Да и что могло значить это требование? Тогда мальчик Папирий, выйдя на середину курии, раскрыл свою шутку: рассказал, на чем мать настаивала и что он ей ответил. Сенат восхитился и, похвалив верность и находчивость мальчика, решил, что с этих пор дети не должны входить в курию, кроме одного этого Папирия. Так его и стали окликать «Папирий Претекстат», т.е. носящий пурпурную тогу, за его милую и такую важную для государства выходку.
(А. Gellius, Noctes Atticae, 23)
--------------------------------------
* Претекста — (лат.). У римлян верхняя одежда, отороченная красным, как знак отличия благородных детей обоего пола до совершеннолетия, также одежда верховных властителей с более широкою обшивкою.
** Лузитаны (лат. Lusitani) — древнее обитавшее на юго-западе Пиренейского полуострова, по одной из версий с VI века до н. э., по другой — с начала I тыс. до н. э. В 61 г. до н. э. были захвачены Римской империей. Территория их обитания получила название провинции Лузитания. Современные португальцы считают лузитан своими предками.
*** Ри́мская матро́на ( лат. matrona ) — в Древнем Риме почётное название свободнорождённой замужней женщины, пользующейстя хорошей репутацией и принадлежащей к высшему сословию.
Вы, наверное, спросите, почему Катон упомянул эту историю? И причем здесь Гальба? Гальба здесь не причем, но в то время ораторы имели обыкновение при каждом своем выступлении высказываться о вопросах, волновавших римское общество. На тот момент это был вопрос о положении женщин и их правах, и Катон хотел высказать свою точку зрения. Никогда еще в истории женский вопрос не раскалывал общество на столько, что маленький семейный конфликт мог вылиться во всеобщее противостояние. Как мы прочитали в истории о Папирии. Дело в том, что в 215 г. до н.э. был принят Оппиев закон, который не только ограничивал размеры богатства, которым может владеть женщина, но и проявления роскоши. Он прямо запрещал женщинам владеть большим количеством золота, даже одеваться в цветную одежду или одежду с пурпурной отделкой, а также ездить в экипажах, запряженных лошадьми. Считалось, что публичные проявления роскоши могут разжечь в гражданах алчность и продажность, тем самым подрывая идеалы государства в тот час, когда они нужнее всего. Этот вопрос расколол римское общество, как в наше время вопрос об однополых браках. Одни клялись, что не допустят его отмены, а другие, в основном женщины, собирались толпами на Капитолии чуть ли не каждый день. Они, несмотря ни на какие увещевания старших, ни на какие приличия, ни на власть мужа заполняли все улицы и подходы к форуму, умоляя граждан встать за отмену закона и чтобы им отдали украшения. Толпы женщин увеличивались с каждым днем, так как многие приходили из окрестных городков и селений. Уже хватало у них дерзости надоедать своими просьбами консулам, преторам и другим должностным лицам. Катон был против женщин. И когда он выступил на суде против отмены закона, один трибун, его противник, сказал следующие слова: «Что касается тебя, Катон, то если тебе не нравятся женские украшения и ты хочешь сделать нечто значительное и подобающее философу, предлагаю тебе остричь им волосы накоротко и затем одеть их в короткие платья и туники через одно плечо; да, клянусь Юпитером, предлагаю тебе дать им доспехи и посадить на лошадей, и, если угодно, взять их в Испанию; давайте приведем их и сюда, чтобы они могли принять участие в наших собраниях».(I.Ζωναρα̃ς) Валерий сказал это в шутку, но женщины, многие из которых подслушивали разговор, ринулись в собрание, чтобы добиться отмены закона. Когда им это удалось, они немедленно надели украшения прямо в собрании и бросились в пляс. Удивительна реакция римлянок, их несдержанность, и тогда отчасти можно понять римских мужчин. Однако, это вовсе не значит, что можно притеснять своих собственных жен и матерей.
В наше время можно часто услышать обвинения христианства в том, что оно уничтожило римскую культуру, привнесло в мир рабское отношение к людям. Но это вовсе не так. Представители феминизма часто указыват на слова ап. Павла :«Жены ваши в церквах да молчат...» (1 Кор. 14:34). Но рассматривая слова какого-то человека из прошлых веков, нужно обращать внимание на исторический контекст. Хотя бы на слова того же Катона: "Если ты застанешь свою жену в прелюбодеянии, то можешь убить ее без суда, а она тебя, если ты развратничал с женщинами или мужчинами, не может тронуть и пальцем: нет у нее права» (Отрывок из речи о приданном(De Dote)) Насколько кардинально отличаются два мироощущения: у христиан - "муж да хранит жену как тело", а в римском праве жена считалась собственностью и ребенком мужа. Муж, как глава семейства, распоряжавшийся всем достоянием дома, главную свою задачу видел в сохранении и передаче наследникам семейного имущества — «отчины». В римском институте семьи женщина не имела отдельного места. Чтобы стать частью семьи она должна была присоединиться к отчине - стать "наследником", т.е. юридически оказаться на одном уровне с детьми. Жена номинально оказывалась "дочерью" мужа. Но в римской отчине не было разделения между людьми и вещами. Поэтому дети и жена, также как кровать или стол, были собственностью мужа, а не "телом".
Почему римляне так плохо относились к женщинам? Нет, они не были извергами. Просто мироощущение было направлено не на личность, а на достижение благ государственной машины. Почему Папирий не побоялся подшутить над матерью, заставляя ее подвергнуться позору перед курией? Просто напросто так было важнее для государства. Христианство же развернуло мироощущение к личности, к любви. Ап. Павел призывал любить жену как самого себя, и чтобы двое стали как одна плоть(Еф.5:28-3). Чтобы никто не был ничей собственностью, а оба были частью друг друга, сохраняя личность каждого. Таким образом, христианство не только принесло новое отношение к жене и к людям в целом, но и поставило личность выше политики, выше государства.
Можно долго говорить об особенностях римского восприятия жизни. Но мы пока рассмотрели один вопрос. Много нового принесло христианство в мир Рима, также многое принесла и эллинская культура. Но главное, есть источники, есть замечательные люди, которые писали о своем народе, как на пример Авл Геллий. Они не просто документировали факты, а показывали отношение людей к жизни, благодаря чему мы теперь можем видеть историю не сквозь безличные факты и даты, а в живых лицах и образах.
РИЯ СМИРНОВА
